Де Мопассан Ги - Трус



Ги ДЕ МАПАССАН
ТРУС
В свете его называли "красавец Синьоль". Его имя было виконт
Гонтран-Жозеф де Синьоль.
Сирота и полный хозяин значительного состояния, он, как говорится, был
на виду. У него была хорошая фигура, красивые манеры, умение вести
разговор, вполне достаточное, чтобы прослыть умным человеком, какое-то
врожденное изящество, благородная и гордая осанка, дерзкие усы и нежный
взгляд - словом, все, что нравится женщинам.
Его охотно принимали в гостиных, дамы любили вальсировать с ним, а
мужчины встречали его любезной улыбкой, скрывавшей враждебность, какую
обычно вызывают люди, обладающие энергической внешностью. Ему приписывали
несколько любовных связей, способных создать холостяку прекрасную
репутацию. Он жил счастливо, спокойно, в состоянии полнейшего душевного
равновесия. Все знали, что он хорошо владеет шпагой и еще лучше пистолетом.
- Если мне когда-нибудь придется драться на дуэли, - говорил он порой,
- я выберу пистолет. Из пистолета я непременно убью своего противника, я в
этом уверен.
И вот как-то вечером в театре, после спектакля, на котором он был в
обществе двух дам, своих приятельниц, а также их мужей, он предложил им
зайти поесть мороженого к Тортони. Через несколько минут после того, как
они вошли в кафе, он заметил, что какой-то господин, сидевший за соседним
столиком, упорно рассматривает одну из его спутниц. Это, видимо, смущало
ее, тревожило, она сидела с опущенной головой и наконец сказала мужу:
- Вот тот человек все время смотрит на меня. Я его не знаю. Может
быть, ты знаешь?
Муж до сих пор ничего не замечал; тут он взглянул на этого господина и
заявил:
- Нет, не знаю.
Полуулыбаясь, полусердясь, молодая женщина воскликнула:
- Какая досада! Этот субъект портит мне аппетит; мороженое, и то
кажется мне невкусным. Муж пожал плечами.
- Полно! Не обращай внимания. Если думать о каждом встречном нахале,
этому конца не будет.
Но виконт быстро поднялся с места. Он не мог допустить, чтобы какой-то
посторонний человек портил вкус мороженого, которым угощал он. Его друзья
зашли в это кафе из-за него и ради него, и, следовательно, оскорбление
относилось к нему лично. Итак, дело касалось его одного.
Он подошел к сидевшему за соседним столиком мужчине и сказал ему:
- Милостивый государь! Вашу манеру смотреть на этих дам я считаю
недопустимой. Не угодно ли вам положить конец этой назойливости?
Тот ответил:
- Знаете что? Убирайтесь к черту!
Стиснув зубы, виконт заявил:
- Берегитесь, сударь. Вы заставите меня перейти границы.
Господин ответил одним лишь словом, циничным словом, которое отдалось
во всех концах кафе и произвело впечатление разорвавшейся бомбы. Сидевшие
спиной сразу обернулись, остальные подняли голову; три лакея круто
повернулись, как волчки; обе буфетчицы за стойкой вздрогнули и наклонились
вперед всем туловищем, словно два автомата, приведенные в действие одним и
тем же механизмом.
Наступила полная тишина. И вдруг резкий звук прорезал воздух: виконт
дал пощечину обидчику. Все вскочили с мест, чтобы разнять их. Мужчины
обменялись визитными карточками. Вернувшись домой, виконт несколько минут
широким быстрым шагом ходил взад и вперед по комнате. Он был так возбужден,
что не мог ни о чем рассуждать. Одна лишь мысль - "дуэль" - засела у него в
голове, но эта мысль еще не пробуждала никакого определенного чувства. Он
сделал то, что должен был сделать; он выказал себя таким, каким следует
быть. Об этом заговорят, его будут одобрять, хвалить. Он несколько ра



Содержание раздела